«Кавказ: настоящее и будущее» часть1

« Кавказский дом» - это территория диалога, открытая трибуна для ведущих российских ученых, политиков, политологов, деятелей культуры, обеспокоенных будущим Кавказа. Федеральный дискуссионный клуб по проблемам Северного Кавказа «Кавказский дом» - на РГВК «Дагестан». Мы предлагаем вашему вниманию цикл бесед под общим названием «Кавказ- настоящее и будущее».

Кусова Сулиета Аслановна – генеральный директор Центра этноконфессиональной проблематики в СМИ при Союзе журналистов России, главный редактор журнала «Национальный интерес».
Муртузалиев Сергей Ибрагимович - заместитель ректора по научно-исследовательской работе ДГУ, историк;
Садиков Максуд Ибнугаджарович - ректор ИТиМО, доктор философских наук;
Магомедов Бадрудин Магомедович - редактор Дагестанского государственного книжного издательства, поэт, лауреат Государственной премии РД.
Омарова Марина Магомедовна - начальник отдела Управления информа-ционной политики и пресс-службы Президента РД, канд. философских наук.

Сулиета Кусова: Сегодня нам предстоит очень сложное обсуждение, пожалуй, сложнейшей темы из тех дискуссионных тем, которые когда-либо я выставляла на суд зрителей: «Ислам и национальная культура». Мы попытаемся чуть-чуть углубить этот исламский и вообще религиозный дискурс. Уважаемый Максуд предлагал тему: «Религия и национальная культура». Мы сошлись на теме «Ислам - национальная религия». Это наша религия, мы её исповедуем, она во многом определяет наш образ жизни. Но чаще всего разговор на эту тему происходит в рамках борьбы с терроризмом, с экстремизмом. Как правило, на слуху радикальный ислам или страшилки на федеральной площадке, которыми пугают мусульманами как уммой, желающей построить халифат во всей России и заставить всех жить по законам шариата.
Проблема гораздо глубже. Мы - национальное сообщество, мы продолжаем оставаться аварцами, кумыками, лезгинами, кабардинцами, осетинами и т. д. Соотношение в нашей жизни религиозного и национального, черта, до которой доходит экспансия ислама – более чем актуальные вопросы. Не произойдёт ли деформация культуры, к которой мы так привержены, не утратим ли мы нашу традицию, которая сейчас держит нас на плаву, приверженность к родному пепелищу, ко всему, что взрастило наш этнос? Вот приблизительные наброски темы разговора. Мы не ответим на эти вопросы, но попытаемся возбудить мысль и обозначить проблему.
Начнём с поэта. Поэт чувствует тоньше и глубже. Бадрудин, Ваша драматическая поэма «Муки рая» написана на кумыкском языке, но слава Всевышнему, перевод на русском языке готовится к изданию. Вы довольны переводом?
Бадрудин Магомедов: Я доволен, но судить читателю.
Сулиета Кусова: Нет, судить поэту.
Бадрудин Магомедов: Доволен. Я даже не ожидал, что на таком уровне Мурад Аскеров переведет поэму. Он выпускник МГУ, над переводом работал два года. Нам обоим повезло: мне с переводом, а ему тем, что он защитился на эту тему с отличием. Ему даже предлагали остаться в Москве, в МГУ. Поэма в свое время вызвала определённый скандал, разные толки среди читателей. Называется поэма очень парадоксально - «Муки рая». Резонанс был вызван не только названием, название здесь имеет переносный смысл. Хотя это не религиозная книга, написана она на тему сотворения мира великим Творцом, сотворения Адама и Евы. Действующие лица - четыре ангела Джабраил, Исрафил, Азраил и Микаил. Сюжет основан на религиозных канонах, касающихся всех трёх основных религий.
Сулиета Кусова: Философская линия ведет тему человека между Адом и Раем.
Бадрудин Магомедов: Да. В поэме говорится о величии Неба, о бескрайнем величии Творца и об ответственности каждого человека перед небом и перед самим собой. Основывался я, когда писал, на мифах, преданиях. Сложность заключалась в том, что я, как поэт, через сердце пропускал каноническую вечную тему, при этом ни на полсантиметра не смел выйти за эту границу.
Сулиета Кусова: Почему мы, собственно, начали с этой поэмы? Бадрудин - светский поэт, человек, который призван всей своей жизнью давать нам некоторые смыслы, работать с нашей душой, обращается к этой теме. Тема вполне понятна. Человек между небом и землёй - это вообще классика, а почему она вызвала определённый негативный резонанс? Это было неприятие со стороны неких религиозных кругов?
Бадрудин Магомедов: Да-да. К сожалению, они, имена я не буду называть, во-первых, со мной не встретились, во-вторых, не поняли эту книгу. В - третьих, чтобы понимать, надо читать. Они даже не прочитали её до конца. Руководствовались лишь иллюстрациями Густава Дюре из "Библейских легенд», которыми я воспользовался. Когда обсуждаешь платье, не на пуговицу нужно смотреть, а на вещь в общем. При Союзе писателей кумыкская секция после широкого обсуждения выдвинула поэму на Государственную премию, а так называемые «богословы» написали жалобу первому лицу республики, мол, Бадрутдин написал богохульную книгу. После того, как этот спор был показал по каналу «Намедни», который вел Парфенов, меня пригласил Расул Гамзатов. Успокаивал меня и привел строки Алигаджи из Инхо, где говорится: «На дерево, где нет плодов, палками не кидаются».
Сулиета Кусова: Уважаемый Максуд, не является ли это признаком того самого мракобесия, которое мы часто наблюдаем со стороны высокопоставленных имамов, муфтиев в Москве? Помните, например, то самое возмущение некоторых муфтиев по поводу орла на гербе. Как вы оцениваете эту ситуацию?
Максуд Садиков: Те, кто критиковал произведение, наверно, относились к Бадрудину Магомедовичу не как к поэту, а как к мусульманину. В силу этих соображений они решили, если что-то выходит за определённые рамки, надо беречь мусульманина от изъянов, которые канон не принимает. С другой стороны, у поэта свой язык, свой подход к описанию мира, жизни. Нельзя исключать, что они не поняли этот язык. Язык врача понимает врач. Язык поэта понимает человек, который принимает поэтику. Поэтому я думаю, что здесь нет ничего страшного, нужно почаще общаться, вести дискуссии. Думаю, что проблема элементарная и легко решается.
Сулиета Кусова: Это на самом деле не такая элементарная проблема. Сегодня становится актуальной проблема существования светской культуры в религиозном обществе. По мере нарастания роли ислама в нашей жизни такие проблемы будут возникать. Они сейчас возникают в Голландии у миграционных диаспор, когда те протестуют, чтобы, например, поросёнка не изображали.
Бадрудин Магомедов: Я повторяюсь: речь идёт не об исламе, не об иудаизме, не о христианстве. Это всё накапливалось во мне. Бабушка моя Даражат знала наизусть сказания о Юсуфе прекрасном. С детства это у меня осталось, и хотелось сказать поэтическим словом о величии, бесконечном величии Неба, в том числе Творца, и об ответственности человека перед ним.
Сулиета Кусова: Мне кажется, это замечательная идея в помощь религии, в помощь служителям.
Бадрудин Магомедов: Для понимания моего замысла я прочту эпиграф к книге:

О, Господь!
Если буду поклоняться Тебе
Из боязни Ада - там сожги меня,
Если буду поклоняться тебе
Из надежды на рай – изгони меня из него,
Но если буду поклоняться Тебе ради Тебя самого,
Не укрывай от меня твою вечную красоту.
Рабиа аль-Адавийа.

Максуд Садиков: Идеальные слова, это и есть ислам.
Бадрудин Магомедов: Книге предпослан еще один эпиграф, слова Чингиза Айтматова:

Человек верит в бога,
Бог верит в человека.
Каково же долготерпение бога?!

Сулиета Кусова: Читаю строки из этой поэмы: «Но ты поэт, твой путь как голый нерв».
Бадрудин Магомедов: Название поэмы в русском переводе я намерен заменить. Вариантов много. Мы с переводчиком пока думаем. «Искушение», например, или «Жребий»
Сулиета Кусова: Это банально. Советую оставить как есть.
Максуд Садиков: По теории ислама, в раю мук не будет, но аллегория не исключена. Там несколько ступеней. Человек желает попасть на самый верхний, но, оказавшись внизу, мучается по поводу упущенного времени. Я тоже оставил бы название, как было – «Муки Рая».
Сулиета Кусова: Это философия для большого осмысления. Обращаюсь к Марине, чиновнику и публицисту. Вы мусульманка, вы ощущаете себя ею?
Марина Омарова: Конечно, я живу в традиционной среде, где существуют мусульманские традиции.
Сулиета Кусова: Вы светский человек?
Марина Омарова: Да, и семья у меня светская, и родители. Традиции мусульманские, окружение, родственники, поэтому уважение к этим традициям воспитывается с детства в каждом человеке. Не обязательно, чтобы он был глубоко в религии. Скажу по поводу произведения. Скорее всего, само содержание этого произведения привело к тому, что богословы воспринимают его как религиозный труд. К религиозному труду отношение другое.
Сулиета Кусова: Но не мракобесие ли это?
Марина Омарова: Нельзя относиться ко всей литературе как к религиозной. Кроме религиозной составляющей у культуры существует и светская составляющая. К сожалению, так получилось, что наша дагестанская культура последние десятилетия подверглась двум влияниям, двум потокам, которые разрывают её на части. С одной стороны – массовая западная культура, которой в период глобализации никто не может противостоять. Это объективно. Она будет вторгаться и воздействовать. Заслон поставить массовой культуре очень сложно. С другой стороны – процесс возрождения ислама. Объективный процесс и в мировом масштабе, и у нас - роцесс исламизации, ориентированный на арабо-мусульманскую культуру. Опять-таки объективно, потому что в советское время все это находилось под прессом, всё запрещалось.
Когда случается прорыв к возможностям, идет перехлест. Я уже не говорю о культуре советского времени. Здесь она совсем игнорируется, если посмотреть прессу. В ней про дагестанскую культуру вообще слова нет, будто её вообще не существует. Что касается культуры досоветского периода, выделяются только исламская, только арабо-мусульманская составляющие. С одной стороны понятно, потому что всё это было под запретом.
Сейчас есть возможность, благодаря таким подвижникам как Шихсаидов, уважаемый наш профессор, благодаря его деятельности, получить доступ к арабо-мусульманским источникам, которые хранились где-то в библиотеках. Люди начинают узнавать не только о своей культуре, они узнают, что были известные богословы, были и энциклопедисты. Дагестанская культура немыслима без арабо-мусульманской составляющей. И грамота шла оттуда, и светские науки шли через обучение. Это огромный пласт, который был неизвестен. Он сейчас выносится на поверхность, проводятся конференции, посвящённые известным богословам и учёным. Это приводит к тому же перехлесту, превознесению одних имен и принижению других. Я согласна с Максудом. Мы не можем решать вопросы в диалоге, у нас каждый пытается доказать, что он более правильный. Всё это навязанная борьба: дискуссия между экстремистским крылом и традиционным и т. д.
Сулиета Кусова: Это только одна часть составляющей в нашей сегодняшней исламской жизни: она политизирована. Она стала главной темой и вытесняет все другие. Идёт складывание северокавказского ислама.
Уважаемый Максуд, я не делаю намазы и, скорее всего, никогда не поеду в Мекку по причине здоровья. Я делаю садака, я даже в мыслях никому не желаю зла, у меня достаточно чистые помыслы. Я что, не мусульманка? Я чту единого Всевышнего. Из пяти столпов я выполняю только два.
Максуд Садиков: Вы признаёте Всевышнего и пророка его?
Сулиета Кусова: Да, признаю.
Максуд Садиков: Если вы дали шаат - вы мусульманка, и никто не имеет права в этом усомниться. Если вы не совершаете намаз, вы совершаете грех, но не выходите за рамки мусульманина. Я согласен с Мариной, действительно, мы не приучены жить в обществе многообразном, в обществе, где разные мировоззрения сосуществуют друг с другом. Есть проблемы, которые специфичны именно для нашего российского общества. Мы долгое время жили в атеистическом однообразном обществе, мы только переходим в то общество, где существуют различные мировоззрения, и поэтому через определённое время, я думаю, те проблемы, которые сегодня есть, например, непонимание поэта религиозными деятелями, понятие «светский человек», понятие «мракобесие» - эти вопросы со временем уйдут.
Сулиета Кусова: Они от необразованности.
Максуд Садиков: Люди, которых мы сегодня называем алимами, образованны, отвечают сегодняшнему дню, хотя, конечно, постоянно нужно совершенствоваться. У них не было возможности получать те знания, какие необходимы. Они жили, учились в очень сложной системе и сегодня идёт обогащение их знаний. Я думаю, что через некоторое время мы эти проблемы решим. И поэт поймёт религиозного деятеля, и религиозный деятель поймёт поэта. Что значит светский человек? Чем он отличается от обычного верующего человека? Мне кажется, ничем. Если человек одевается не так, это не значит, что он неверующий человек, так же, как это не значит, что он светский человек, это не может являться признаком веры. Вера внутри человека, а внешность может быть и обманчивой.
Сулиета Кусова: Максуд, скажите, мы три женщины здесь, мы соответствуем канонам?
Максуд Садиков: Самое главное, что вы сказали, что мусульманка. Со временем может, вы придёте и к одежде. Есть определённые требования к одежде. Ту зону, которая называется «Авратом», полагается закрыть. У женщин лицо, руки могут быть открыты, всё остальное должно быть закрыто.
Марина Омарова: Но мы не в мечети, не в медресе.
Максуд Садиков: Мы находимся на этапе перехода. Мы очень долго жили в одном обществе и сегодня хотим сиюминутно стать истинными верующими. Это запрещено исламом, в исламе нет принуждения.
Марина Омарова: Согласитесь, Максуд, терпимое отношение всегда было присуще дагестанским мусульманам. Я считаю, что из-за вынужденных постоянных противостояний с экстремистами, когда приходится доказывать истины, дискуссии приобретают иногда фанатический характер.
Ведущая: Молодёжь, обретшая сейчас в душе творца – это замечательно. Настораживает неприятие ими других версий и моделей поведения, которые должны существовать в нашем многонациональном, многоконфессиональном и вообще в достаточно ярком, пёстром мире существовать. Подобное неприятие, которое выражается подчас словесно или некими моделями поведения, отвращает людей достойных, может быть, не определившихся со своей конфессией, но имеющих нравственный кодекс в душе. Ведь есть закон общечеловеческий. Человек, соблюдающий его и одновременно не соблюдающий конфессиональные ритуалы, но живущий по законам, отвращается от исламских религиозных канонов. Это и беспокоит ревнителей религии, которые, работая увлечённо, но с перехлёстом, оказывают не лучшую услугу делу, которому они служат, потому как берут на себя право не вдохновлять, не примером своим показывать, а навязывать и отодвигать с дороги человека, идущего своим путём.
Сулиета Кусова: Это важнейшая мысль на самом деле. Появилось бескультурье, фарисейство в Дагестане. Мне рассказали массу анекдотических сюжетов из публичных проповедей по радио. В связи с этим вопрос: возможно ли некоторое формулирование нашей северокавказской модели ислама?
Максуд Садиков: То, о чем вы сказали, действительно, серьёзная проблема. Она обусловлена незнанием сути ислама. Сегодня нам всем нужно просвещаться по тематике ислама. Даже те, кто называет себя знатоками, ведут себя не так, как полагается вести знающим, поэтому люди, которые хотели бы придти в мечеть и просто быть уважительнее к религиозному фактору, нередко отторгаются. Любой верующий человек должен относиться к другому с большим уважением. Неверующий сегодня или тот, кто хочет придти в ислам, жил в другой среде. Среда сейчас меняется. Раз я чуть-чуть что-то познал, я должен протянуть руку моему брату, моей сестре, помочь встать на путь религии, а не наоборот. Проблема воспитания верующего человека - очень важная проблема, это государственная проблема. Из-за неимения должных знаний по религии люди оказываются неизвестно где, и в лесах тоже. Сейчас многие берут на себя ответственность комментировать аяты и сунну пророка так, как считают нужным. Решение этого вопроса - проблема важная и нужная. Что касается проблемы кавказского ислама, то ислам один, он не может быть ни кавказским, ни европейским, ни арабским. Ислам констатирует, что Всевышний создал разными общество, людей, разные культуры, разные мировоззрения. Всевышний многократно в Коране даёт установку людям: «Если бы я хотел сделать всех людей верующими, я бы сделал их; если бы я хотел всех сделать мусульманами, я бы сделал». В том, что мы разные, есть определённая мудрость знамения. В одном из аятов говорится: «Я создал вас разными для того, чтобы вы могли познавать друг друга. Самый лучший из вас – самый богобоязненный, самый нравственный, благочестивый». Главная функция верующего человека -демонстрировать нравственность, учить нравственности и являться примером, будь то работа или учёба. Кавказ, конечно же, регион многонациональный, и ислам ни в коем случае не стирает этническую, культурную разницу. Наоборот, ислам приветствует и стимулирует развитие этого разнообразия, так как Всевышний создал нас разными. Выявление разности в каждом из нас является важным составляющим в жизни человека. Вопрос в другом. Что есть определённые нормы этики? Я недавно был в Индонезии, там младший подходит к старшему целовать руку, ученик подходит к учителю, согнувшись, целует руку, отходит на расстояние двух метров и потом только поднимается. Если сейчас у нас в Дагестане так делать, скажут: «Ну что это такое», а там это нормальное явление.
Сулиета Кусова: У них, наверное, целование руки заложено ещё и в культуре. Хотя я с трудом воспринимаю целование руки в церкви батюшки, потому что этот батюшка не всегда достоин нести веру людям. Это вопрос кадров, и церковь признаёт проблему. Ислам для меня более близкая по духу религия. Она позволяет мне напрямую общаться с Всевышним, минуя посредников, которым я должна целовать руку. Максуд, мы с вами предварительно говорили об этом. Как бы мы сейчас ни приглаживали ситуацию, но среди молодых мусульман, которые очень активны в пропаганде исламских знаний, существует нетерпимость. Другое видение у них разности мусульман с другими верами, во-первых, а во-вторых, ощущение родины, как некой мусульманской земли, живущей по законам шариата. Это есть и в прессе. Думаю, что это стоит прокоментировать.
Бадрудин Магомедов: Поэт сказал: «Душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь». О душе человека нужно заботиться с малых лет. Я с колокольни издателя говорю. К сожалению, так называемые экстремисты не признают каноны ислама. В моей поэме эту сторону берёт на себя Иблис. Истинность человека раскрывается перед Небом в отношении с Иблисом. Чтобы проверить истинность человека, создан дьявол. Каин долго не решался убивать Авеля, на этот путь его направил Илбис. Я немного отошёл от темы. На последнем съезде писателей я сказал, что в Дагестане тело тщательно охраняется, а о душе, начиная с детского возраста, мы забываем. Нужно издавать литературу, которая душу заполняла бы добром, светом. Только в оскудевшую душу вселяется зло.
Сулиета Кусова: Да, это в идеале, но мы не можем уйти от реалий. Существует исламский дискурс, он существует среди молодых гораздо активней, чем среди нашего поколения. Может быть, даже по той причине, о чём вы сейчас сказали. Дух ничем другим не заполнен. Человеку нужно на чём-то строить свою жизнь, и он строит ее на вере. И чаще всего идея кавказского патриотизма строится на идее мусульманской консолидации. Это здравомыслящие ребята, которые понимают, что осетину с ингушом трудно может быть на этнической почве помириться или кабардинцу с балкарцем. Я называю точки, где идет противостояние.
Приведу пример. Была драка в политехническом университете, подрались дагестанцы с чеченцами. Ребята, которые разнимали, выходили на трибуну со словами: «Вы что делаете, мы ведь братья, мы ведь мусульмане». Мусульманская идея сегодня среди молодых получает звучание как идея патриотизма, идея единения. Насколько это реально и возможно сегодня в северокавказских республиках? Второй вывод, который я для себя делаю: действительно, недостаточно сил у религиозного корпуса, и может, больше туда направить светских людей, которые будут категориями философии, категориями проблем бытия говорить о религии. Ведь религия - это не только чтение аятов, сур, хадисов и т.д. То, что вы сделали сегодня, и есть попытка переработать религиозную идею в литературе, которая будет понятна и верующим, и неверующим. Может, расширить воспитательный корпус, не будет противоречий религиозным установкам?
Максуд Садиков: Это будет только поощряться. Другого пути и нет. Светские люди, люди образованные, люди знающие и жизнь, и то, что происходит вокруг, должны быть привлечены к религиозному фактору. Они станут мощным стимулом в развитии религии, религиозных институтов. Сейчас многие проблемы возникают из-за того, что они находятся в стороне. Своеобразные надсмотрщики: написали не так, высказали не так. Наше государство не занималось специальной подготовкой священнослужителей. Сами строим институты, сами учимся, сами обучаем. Если мы подключим светский компонент в лице интелигенции, учёных, поэтов, писателей, это очень мощная сила. Без этой силы вряд ли сможет духовенство решать многие проблемы.
Марина Омарова: Здесь конечно Максуд говорит, как ректор института, потому что он готовит специалистов. Этот вуз у нас единственный, готовящий служителей религии, имеющий аккредитацию. Я надеюсь, выпускники вуза будут соответствовать взглядам своего ректора. К сожалению, проблема все-таки есть - неприятие и отсутствие диалога. Вы сказали, что светские деятели только критикуют. Можно и ответно выказать критику в отношении поведения носителя ислама. С их стороны мы наблюдаем моментальную реакцию на критику, обвинение критикующего в том, что он противник ислама, враг. По их логике, человек, который говорит от имени ислама, - единственное олицетворение ислама. Светскому человеку сложно, его сразу объявят врагом ислама. Я знаю многих учёных, которые спрашивают: почему интеллигенция молчит? Поэтому и молчат. Должны предприниматься шаги с обеих сторон. Интеллигенции отстраняться нельзя, пострадает молодёжь. Сейчас все говорят о модернизациях, инновациях. Наша молодёжь об этом даже не говорит. Она варится в своём соку, а интеллигенция с духовенством находятся по разные стороны. Светские школы не поощряются духовенством: мол, там не так воспитывают, не так к мальчикам и девочкам относятся и т.д. Но у нас других школ нет. А дагестанцы всегда использовали любую возможность для получения знаний. Как только появлялась религиозная школа, шли в религиозную, появлялась какая-то другая – шли в нее. В советское время был культ образования. Духовенство если и говорит об образовании, то только религиозном. Истинные служители ислама никогда не противопоставляли духовную школу светской. Наоборот. Они несли в себе эти два начала как два луча, которые, сливаясь в душе, излучали двойной свет.
Сулиета Кусова: Как раз на эту тему и хотели поговорить. Мы до трёх ночи разговаривали, готовясь к передаче, поднимали и тему образования. Я к своему стыду не знала, что есть такой университет. Мне нравится индонезийская модель исламского образования. У них этот вопрос рассматривается на уровне президента и государства. Это некий синтез социологии, философии, культурологии, географии, истории, истории искусств. Оказалось, что наш уважаемый ректор был в Индонезии. Можем ли мы внедрить эту модель здесь в образовательный процесс?
Максуд Садиков: Касаемо критики Марины. Один из халифов ислама нанимал специально человека, который искал в нем недостатки. За это халиф давал ему заработную плату. Если человек ищет мои недостатки с целью исправить меня, это поощрительно. Верующий должен делать замечания. Если религиозные деятели не поощряют здоровую критику, значит, они плохо разбираются в исламе. А если критика проводится для конфронтации, то это уже другой вопрос. О модели образования в Индонезии. Это уникальная модель. Там нет разделения на светское и религиозное обучение. Все студенты в вузах проходят обязательное познание религии (Фарзкифая - минимум), это то, что входит в обязанности общества. Общество обязано подготовить врача, инженера, учителя. Поэтому тот, кто выполняет функцию (Фарзкифая), считается более важным, авторитетным в обществе. Если у нас, скажем, врач светский, значит он не – алим? Это неправильный подход, каждый алим своего дела.
Ведущая: Прежде чем мы попрощаемся с нашими зрителями, хотелось бы предоставить слово каждому. Наверное, есть слова, которыми бы вы хотели завершить свои размышления.
Бадрудин Магомедов: Хочу пожелать, чтобы в людях побольше было Авеля и не было ничего от Каина.
Марина Омарова: Из нашего разговора видно, что проблемы есть, и желание решать эти проблемы есть. Самое главное – молодёжь. В молодёжи наше будущее. Всем нужно не отстраняться от работы с ней, говорить, беседовать, убеждать, выработать какие-то общие интересы, задачи, идею, которая двигала бы нас вперёд, а не разрывала на части. Должно быть что-то объединяющее в том, куда мы идём и чего хотим.
Максуд Садиков: Мы не имеем право относиться к созданию Всевышнего, даже к камню, неуважительно. Необходимо уважать друг друга, ценить ту разность, которая есть в каждом из нас.
Сулиета Кусова: Давайте примем как условное для разговора понятие «модель северокавказского ислама». Ислам велик, он един, но если бы не эта гибкость ислама, его великая толерантность, то не родился бы в мире персидский вариант ислама, арабский, турецкий. Почему так охотно сегодня многие уходят в ислам? Почему он получает такое распространение в мире? Гибкая религия, продумавшая все сферы жизни человека. И эта великая религия сегодня сужена до неких тезисов. Ее пытаются загнать некие знатоки ислама в прокрустово ложе своей идеологии.
Почему я говорю об идее северокавказского ислама? Ведь нас формировал не ислам, не религия. Есть народы, которые были сформированы исламом. Пример в рамках Российской Федерации - скажем, татары или мусульмане Поволжья. Для них религия определяет всё. У нас есть определённая культура, наши адаты, которые не менее продуктивны для нормальной жизни, чем исламские каноны. Поэтому я думаю, что поиск должен существовать в традиционной культуре, светской культуре. Самое главное, что разговор был, он начат, и он должен быть продолжен в сочетании светской мысли и духовной.
Ведущая: Я не сомневаюсь, уважаемые телезрители, что вы внимательно слушали, и вам захотелось поразмышлять на эту тему. Мы будем к этому возвращаться.