Диалоги с Данте (Мариян Шейхова)

Ответь латинской тени

- Ответь латинской тени. - Но, Вергилий,
Здесь в ад никто не сходит, в нем живут.
Над суетной всеядностью могилы
Дух равнодушья, многоликий спрут,
Готовит поле новым погребеньям
И угощает ночь слепым забвеньем,
Пока о страхе ангелы поют.

- Ответь латинской тени. - Но, Вергилий,
Здесь пыткой похищенья и тюрьмой
Твердыни гор и реки отравили.
Выпрашивают матери с мольбой
Своих детей, и обмывая раны
Обманутых сынов тоской Корана,
Как боль земли, стоят передо мной.

- Ответь латинской тени. - Но, Вергилий,
Здесь нет вожатых. Даже в дни покоя
Войной тщеславий демонов кормили
Тираны толп. Забыт безумный Гойя,
Сон разума теряет души спящих,
И тени мудрецов, в огне горящих,
Ответят пеплом губ: «Да возродится Троя!»

Скажи – в Романье мир или война?

- Скажи - в Романье мир или война? -
Спросили тени тех, кто взорван смертью.
- Зачем мне боль и праведность дана,
Когда растут раздорами мечети?
Путь скорбного молчанья бесконечен,
Мой дом враждой и страхом изувечен -
В нем веру и любовь скрепляют плетью.

- Скажи: в Романье мир или война
И правит кто над мирными стадами?
- Двум близнецам принадлежит страна,
Иль одному, двуглавому, с речами
На вырост, на хранение в граните.
Их звездный час пока еще в зените,
И мальчики не будят их ночами.

- Скажи, в Романье мир или война?-
Спросили тени тех, кто смерть посеял.
- Она в любом обличье вам верна
И служит царедворцам, фарисеям.
Ни мира, ни войны: волкам в угоду – люди,
В угоду лисам – нравы, бесам - судьи.
Ни покаянья, ни вины – душа горит, не грея...

- Скажи, в Романье мир или война?..

Но кто ты сам, который вопрошаешь?

- Но кто ты сам, который вопрошаешь?
Чем тяжесть слов дороже немоты?
- Когда на след кровавый наступаешь,
Возможно ль пить бесстрастие воды,
Ее незамутненностью пленяясь?
Когда гора клубится, накреняясь,
К чему ей знать, как тешат взгляд сады?

- Но кто ты сам, который вопрошаешь,
И что слова пред скорбью древних гор?
- Когда закат в ущельях дня встречаешь,
Возможно ль оглашать им приговор?
Когда в руках несешь на свет младенца
Из тьмы войны, кто обвиняет сердце
В хищении святынь от хищных свор?

- Но кто ты сам, который вопрошаешь?
Тревожит слух твой голос, множит боль
В смятенье лада и разладе клавиш.
- Что правых слов растраченная соль,
Когда не просят хлеб, не пьют воды
Все те, кто сыт от крови и вражды?
Утробу духом не неволь.

И кто ты сам, который вопрошаешь?..

Зачем ты здесь и кто с тобою рядом?

- Зачем ты здесь и кто с тобою рядом?
- Я здесь, чтоб скорбь поведать о небесном,
Земное уберечь от пытки ядом
Вражды и равнодушья. В сонме тесном
Поэтов зазвучат торжественным анданте
Слова божественного Данте
Об истинном, о честном и бесчестном.

- Зачем ты здесь и кто с тобою рядом?
- В свой дом зову великих и прошу
Ответа, чтоб родина моя не стала адом -
Я ею как святыней дорожу -
Как сохранить дух доблести Кавказа,
И честь его седин, и воинство наказов?
Я боль его сынов в груди ношу.

- Зачем ты здесь и кто с тобою рядом?
- Я к Слову откровения иду.
Его вписали Библией, Кораном,
Им отводили мерзость и беду,
И дух священных книг – в речах поэтов,
В них тяжкий вздох Земли, ее заветы -
О них напомнят смертному в аду.

Зачем я здесь и кто со мною рядом?.

Где сын мой? Почему он не с тобой?

- Где сын мой? Почему он не с тобой?
- Его глазами выпиты надежды
Со дна небес, и высохшей мольбой
Смыкает ночь обманутые вежды.
Под пытками не будет грешник чистым,
Обманутый идет путем тернистым.
Да сбросит дух кровавые одежды.

- Где сын мой? Почему он не с тобой?
- У юных нет щитов, а старцы служат Пирру,
И волки в пастухах сгоняют на убой
Стада. Нет правил на войне и правды нет у мира.
Утробы матерей хранят детей от страха,
Но слабостью отцов тучнеют горы праха.
Пал жертвенник в огонь, и дни пусты и сиры.

- Где сын мой? Почему он не с тобой?
- Не спрашивай… Не утолю печали.
Я как слепец, иду за их судьбой,
Чтобы понять, где души их встречали
Обманом и лукавством, чье молчанье
Их отдало на стыд и поруганье,
И чтобы праведному злые не кричали:

Где сын мой? Почему он не с тобой?
Поведай нам, как душу в плен берут
- Поведай нам, как душу в плен берут.
- Расскажут тени юношей горячих,
Как пылкий нрав и чувства стерегут
Ревнители заботы о незрячих
И ищущих добро; как праведные речи
Пленяют дух, и дружеские плечи
Смыкают круг и лица в масках прячут.

- Поведай нам, как душу в плен берут.

- От рода и семьи, от почвы отвращают,
Смерть - на престол, жизнь тлену предают,
Любовь к земле корыстью укрощают,
И страх быть трусом превращают в рабство,
И связанность грехом признают братством -
Так душу в плен берут, не возвращают.

- Поведай нам, как душу в плен берут.
- Она сама податлива, как дети,
Когда их в сказку за углом зовут,
Но кто за их уход теперь в ответе?
Смотри в глаза отцов - о тяжесть век!
Что сделал с человеком человек...
Его уму и совести не верьте.

- Поведай нам, как душу в плен берут…

Зачем они несчастны, мой учитель?

- Зачем они несчастны, мой учитель?
- Прервали связь времен в твоей отчизне,
Где мирный житель, благ земных даритель,
Войною свор лишён достойной жизни.
Как хищники, оскалясь над кусками
Растерзанной земли, гордясь клыками,
Они порочат жизнь людей в Исламе.

- Зачем они несчастны, мой учитель?
- Они торгуют долгом и святыней,
Тщеславие и месть - их повелитель.
Ни речь отцов, ни таинство латыни
Не ведомы невежеству и лжи,
И за кровавой линией межи
Ни правых нет, ни праведных отныне.

- Зачем они несчастны, мой учитель?
- Они еще несчастье не познали.
Кровят уста мои... Свою обитель,
Седой Кавказ враждою оболгали.
Им нет уже призвания в великом,
Служенье родине здесь горестно иль дико,
И камни ждать прозрения устали.

- Зачем они несчастны, мой учитель…

Узнай их грех и образ их мучений

- Узнай их грех и образ их мучений.
Что может быть под небом тяжелей,
Чем страх за юношей, взыскующих ученья,
И страх взросления, мужания детей?
Им выбор злой оставил отчий дом:
Бездействие и ложь. Так юный дух ведом
Ловцами душ на смерть в обличии идей.

Узнай их грех и образ их мучений:
Нет юношам дорог и множеством сетей
Грозит цветенью новых поколений
Отчизна. О, где укроют матери детей,
Когда их здесь уводят на закланье,
А там готовят к тяжким испытаньям
За то, что речь – чужда и цвет волос темней?

Узнай их грех и образ их мучений:
Нет родины для тех, кто в ней рожден,
И тот, кто полон сил, ума, стремлений,
Искать чужбины будет обречен.
Прости, Кавказ, за то, что скорбью ада
Наполнился твой дом. Но есть одна отрада:
Дух поиска твоим огнем рожден.

У них к молве, не к правде ухо чутко

- У них к молве, не к правде ухо чутко.
Всех уравнять в грехе и суд вершить
По праву царедворца, выдать утку
Под гогот лжи и ею накормить
Бездонный зев тщеславья – вот удел
Всех тех, кто жаждет новый передел
Угодий и добра, чтоб править или мстить.

У них к молве, не к правде ухо чутко.
Как оскорбляет сытых ум чужой,
Достоинство без знати, без рассудка
Там, где душа укрыта паранджой,
Где путают стул с троном, стол с корытом,
Ласкают тех, кто в свите иль со свитой
И жезл Закона путают с вожжой!

У них к молве, не к правде ухо чутко.
Здесь борзописцы вывихом свободы
Шеренги лжи равняют, словно сутки
В календаре беспомощной природы.
Брутальный дух братается с ханжой,
И брат не брат, коль он не свой – чужой.
Каков посев, такие будут всходы.

У них к молве, не к правде ухо чутко.

О, скудная вельможность нашей крови!

- О, скудная вельможность нашей крови!
Мостит дорогу в пропасть пустоты
Забвение труда в горах суровых,
Заброшенность полей и горечь красоты
Разрушенных селений. В городах
Построены кичливые дворцы, но страх
Копителей добра лишает день добра и теплоты.

О, скудная вельможность нашей крови!
Достоинство служенья благородству
Пылится на кладбищенских холмах. И в нови
Ненасытности желаний не слышит зов судьбы и первородства
Страна последних рыцарей. Дух состязанья
Отныне преуспел на поприще стяжанья,
В потугах высоты, в холопстве превосходства.

О, скудная вельможность нашей крови!
Она, пытаясь правду покорить,
Тщеславно время в памятники ловит,
Чеканит имена, чтоб ими прах корить
В земле истлевших под простым надгробьем.
Что истина тому, кто увлечен подобьем?
Предавшему свой дом себя не победить.

О, скудная вельможность нашей крови!

Законы есть, но кто же им защита?

- Законы есть, но кто же им защита?
Скупили мантии в судах до окончанья дней.
За истину процесс у них засчитан,
Не знающий конца. Здесь лишь судья сильней -
Не Право, не Закон. Напрасно Цицерон
Учил азам речей - от них сплошной урон,
Когда заказов - тьма, когда закон - ничей.

Законы есть, но кто же им защита?
Кто присягал чтить Право, помнить Долг?
Не зерна от плевел просеет сито
Имеющего право: зная толк
В искусстве торга, челядь всех мастей
Его окружит трон. Не пастырь- чародей
Им нужен для правленья и для управы – волк.

Законы есть, но кто же им защита,
Кто к Благу и Добру благоволит?
Чьи думы освятит законом свита
Своих господ и как Закон скроит?
Найти средь них избранников народа -
Напрасные усилья. В хороводе
Бояр и слуг Услуга путь вершит.

Законы есть, но кто же им защита?

У многих правда - в сердце, в тайнике

- У многих правда — в сердце, в тайнике,
Не потому, что в нем живет крамола.
И дела нет в руке, и слов на языке,
Коль у подножья властного престола
Никто не спросит, некому сказать,
Лишь господами смотрят «взять» и «брать»,
А в праведных руках иль пусто, или голо.

У многих правда – в сердце, в тайнике.
Коль выскажешь - ответит лаем свора,
Храня хозяйский сон. А вдалеке
От родины найдешь ли ей опору?
Кто раны дому будет врачевать?
Прости, моя стареющая мать,
Что сыновьям неведомы укоры.

У многих правда – в сердце, в тайнике.
Под подозреньем каждый бескорыстный,
Кто утоление находит в роднике
Щедрот души. Дорогой мглистой
Как долго ходит день и кто зажжет рассвет
Над полнотой молчанья спящих бед,
Чтоб озарить дорогу светом чистым?

Лишь правда - та, что в сердце, в тайнике…

Какая тьма ваш разум обуяла!

- Какая тьма ваш разум обуяла!
За право быть темней - последний грош
Несете, словно ветхое забрало,
Незнанье покупая. Детям – ложь
Дает пример привычных преступлений
Границ добра и зла. Так ставит на колени
Народ себя, пуская ум под нож.

Какая тьма ваш разум обуяла!
Молиться идолу успеха – будь то черт
Или клыки голодного шакала -
Какая тьма вас в сытый плен берет!
На чьих слезах стоят дворцы, хоромы,
Какою верою вы к стадности влекомы?
Не ваш ли ум себя не познает?

Какая тьма ваш разум обуяла!
Как слабость духа обрекла ваш дом
На разрушение! В ущелия Дарьяла
Впустили смерч раздора, и кругом
Эринии пускают споры зла
И душат ваши корни. Проросла
Гора плевел. Кто их смешал с зерном?

Какая тьма ваш разум обуяла…

Народ, забывший все, что в мире свято

- Народ, забывший все, что в мире свято,
Слепою местью выбрал путь бесчестья.
К ответу призывали здесь когда-то
Виновного, и знаком доброй вести
Был сход мудрейших для храненья мира.
Но нет конца убийств. Создатели кумира
Из собственных грехов - падут дорогой лести.

Народ, любивший все, что в мире свято,
Как изменила власть твое лицо!
Безумьем иль невежеством объятый,
Какому дьяволу ты сдал своих юнцов,
Не защитив их поиск - от лукавых,
Их дерзость - от деяний злых, неправых,
Их силу – от всесилья подлецов?

Народ, создавший все, что в мире свято,
Предавший зов земли и имя матерей,
Как ты живешь в удушливых объятьях
Беспамятства? Когда чужих детей
В зинданы на заклание бросали,
Как ваши матери об этом не узнали?
Как допустили торжище смертей?

Народ, забывший все, что в мире свято…
 

Я тени принимаю за тела

- Я тени принимаю за тела,
А крошево словес – за кремень речи.
Зола в фанфарах – вот и все дела,
Повадки лис умножат дни овечьи.
Орешек крепкий? - Будешь знать волков,
Им по зубам и плоть, и кость клыков,
Коль ты умом и духом был отмечен.

Я тени принимаю за тела
И имена – за знак неповторенья.
Улыбки лгут, и множат зеркала
Бесчисленные тени отраженья
Все той же рати серых, серых, серых,
Все той же рати первых, первых, первых -
Отцы побед не ведают сраженья.

Я тени принимаю за тела
И пастухов – за пастырей народов.
Но в ясли смотрит давняя звезда,
Благословляя бремя новых родов.
Преодоленье – заповедь небес,
Душа жива. И ею мир воскрес.
Лишь в таинстве любви живет свобода.

Но кто-то выдал тени за дела,
И чьи-то стали тенями тела... 

Здесь перемен нет даже и помина

- Здесь перемен нет даже и помина:
Вожди меняют слово на слова,
В плетении словес неутомимы,
Нам обещают выбор и права,
Но мул надежд и козлища вещаний
Равно жуют лохмотья обещаний,
Докучные, как прелая трава.

Здесь перемен нет даже и помина.
Меняют ум на заумь, рост - на плешь,
Служителей – на слуг, пустоты - на руины,
Охрану - на опричну, ров – на брешь.
И старь, и новь, верны однообразью,
Мостят пути всевластием и грязью.
Ты голоден иль нет – рукоплещи и ешь.

Здесь перемен нет даже и помина.
Мельчает дух? – И это не впервой.
Все так же к власти страсть неистребима,
И так же платят подданным с лихвой
Решения бессмертных феодалов:
Распродано жнивье, и урожай склевало
Воронье. И только воздух - мой.

Здесь перемен нет даже и помина. 

 

Увы, романцы, мерзость вырожденья

- Увы, романцы, мерзость вырожденья
Стучится в окна дремлющей страны.
Нефть под землей еще полна броженья,
И закрома еще даров полны.
Страна растаскана, сползают швы – огрехи
Решений мудрецов. Латаются прорехи
Наследия отцов. Портные им верны.

Увы, романцы, мерзость вырожденья
К вам хлынула нашествием даров
От общества свободы потребленья.
И тощие съедят своих коров,
Но жаждущий напьется тем ли соком?
У вас давно забыли о высоком,
Без устали меняя кров на ров.

Увы, романцы, мерзость вырожденья
Заразна и грозит обнять детей,
Но снадобье его преодоленья
Пока еще у вас. От множества сетей
Спасется мир, в котором мера счастью -
Жизнь каждого. Нет, не дано пропасть
Тому, кто землю утоляет всласть,
Бросая семя в таинство полей.

 Так пишется строка

Путь пройден серединный, и еще
По каменным ступеням Турчидага
Идет мой спутник, светом освещен
Зари багровой. Колоннады
Надменных скал уходят в облака,
В ущелья льют туманы молока
Бродячие стада. Крошится сон
Уступов под ногой. И под уклон
Уходит тень. Так пишется строка.

Альпийский луг - внизу. Поодаль - лес,
Манит свирель и обещает радость.
Ах, вот бы мне компанию повес,
Речей веселых тесноту и малость!
По прихоти ли посох – я не знаю,
По праву ли дорогу выбираю,
Не знает долг, как выглядит усталость.

Возврата нет. От взгляда вниз
Кружится пропасть обещаньем чуда.
В горах нет прав на слабость и каприз.
Взгляни по сторонам - вот лучшая остуда
От малодушия. Бурлит Койсу в неистовом порыве,
Клубится пыль в бездонном сне обрыва,
Ослаб душой – и сам себе Иуда.

Идет мой спутник, светом освещен. 

Смотри, как этот зверь меня стеснил

- Смотри, как этот зверь меня стеснил.
Грозит загоном, обложил флажками
За то, что речью праведной пленил
Я скорбный дух. Коль выпало с волками
Над пропастью во лжи искать свой путь,
О благе и любви, о доброте забудь,
Но раздавай их щедрыми руками.

Смотри, как этот зверь меня стеснил
За то, что в стае не ищу награды,
За то, что чту созвездия светил
И не ищу в предательстве отрады.
Здесь тот, кто хищнику не бросит кость,
Опасный друг и нежеланный гость.
Не жди от стаи правды и пощады.

Смотри, как этот зверь меня стеснил.
Припомнят мне открытый взор и имя,
И стать прямую. Кто коней поил
На берегах любви- тот из огня в полымя
Войдет. Но взгляд спокоен, коль душа чиста-
Я путь продолжу таинством листа.
Есть Слово на земле, и Слову будет Имя.

Смотри, как этот зверь меня стеснил… 

Но твой язык на время пусть замрет

- Но твой язык на время пусть замрет,
Их имена не называй до срока.
Здесь правда не прославит, а убьет,
В чести не дар - бесславие порока.
Чем большее отнимешь - тем сильнее,
А чем сильней - тем отнимать вернее. -
Порочен круг, и в круг ведет морока.

Но твой язык на время пусть замрет.
Пьют упыри и не напьются кровью
Людской, чтоб горечь и волнение сирот,
Молитвы матерей и старость вдовью
Копить для торга перед дверью рая.
Не малодушию учу, к душе взывая:
Умей молчать, чтоб боль унять сыновью.

Но твой язык на время пусть замрет -
Тиран и хищники следят за словом зорко.
Им власть на откуп родину дает,
Вам - правды хлеб и ожиданий корку,
Но в трудный час даст времени ответ
Не знатный вор, не власть, не суд - Поэт.
Тиран и хищники следят за словом зорко.

И твой язык на время пусть замрет. 

И часто речь моя несовершенна

- И часто речь моя несовершенна,
И сердце растревожено судьбой
Земли родной. Я с болью сокровенной
Смотрю, как дни уходят чередой,
Не в силах смыть след крови на дорогах.
Моя ль вина, бессилие иль промах,
Что кровь обычной кажется водой?

И часто речь моя несовершенна,
И бездну всех вопросов не объять.
Но будет тень любви благословенна,
Что помогала Совесть вопрошать,
И мерой чести измерять бесчестье,
И меру правды отделять от лести,
И слово снисхождения лишать.

И часто речь моя несовершенна,
И потому я обращаю взгляд
К теням ушедших, к вечности Равенны,
Где с миром звезды просто говорят.
Кавказские хребты, могучие Атланты,
Вбирают скорбь божественного Данте
И мне в глаза с надеждою глядят.

Но часто речь моя несовершенна… 

В чем твой источник, раз не в чувстве он?

- В чем твой источник, раз не в чувстве он?
- У разума нет уваженья к чувствам,
Когда он тьмой чернильной порожден.
Убога речь ревнителей Прокруста,
Что жизнь увечат в ложе предписаний,
И если больше слов плоть яви и дерзаний,
То мерой должного заплатит кость до хруста.

В чем твой источник, раз не в чувстве он?
- Но чувств, рожденных злом, не меньше в мире,
Чем тех, что злу приносят и урон,
И даже смерть. На рыцарском турнире
Их просто различить, но тут притворство
Смешало все и с дьявольским упорством
Жизнь превращает в сумрачный трактир

В чем твой источник, раз не в чувстве он?
- Спроси у тех, чья память оскудела.
Они не слышат терпеливый стон
Родной земли, когда в ее пределы
Стучат лопаты. В саванах до срока
Не их ли сыновья в молчании упрека
Ответят мне так телом охладелым:

В чем твой источник, раз не в чувстве он? 

Куда идти, учитель? - я сказал

- Куда идти, учитель? — я сказал.
- В краю камней нет камня для опоры.
Орлиный клюв здесь некогда терзал
Плоть дерзкого титана. Дух Пандоры
Здесь собирает жатву. Прометей
Забыт давно подобием людей,
Но скорбь его поныне помнят горы.

- Куда идти, учитель? – я сказал. -
- Они себя орлами называли,
Презревшими паденье. Кто дерзал
Оспорить их полет? Но крылья оборвали
Они сынам. Теперь их ждут теснины,
Орлиный дух на службе зла отныне,
И зерна в почве вороны склевали.

- Куда идти, учитель?- я сказал. -
- Струится кровь по клинописи лет,
И кто бы их падение прервал,
Чтоб жизнь спасти? Услышат ли ответ
И пастыри, и стадо? Рвет печень Прометея
По-прежнему орел, от сытости хмелея.
У них вопросов нет. Так будет ли ответ?

Куда идти, учитель?.. 

И к «да», и к «нет», когда к ним путь незрим

- И к «да», и к «нет», когда к ним путь незрим,
Укажут путь расчет и осторожность.
Где ваши мудрецы, чей дух томим
Безвластием добра? Какая непреложность
Их обрекла на дым и треск речей?
Презренней жалкой роли палачей
Духовных пастырей и сытость, и вельможность.

И к «да», и к «нет», когда к ним путь незрим,
Кто поведет? От спешности поступков сохранит
Свет разума, но кем он сам храним?
Убогий борзописец очернит
Достойные слова. Чтоб овцы пали,
Чесоточные козы ловко встали
Перед стадами. Кто же их корит?

И к «да», и к «нет», когда к ним путь незрим,
Откроют вход пророчества поэтов.
Чтит избранных и ныне вечный Рим,
Даруя хлеб вопросов и ответов.
Коль твой народ лишен проводников,
Есть книги тех, кто дух спас от оков,
Откройте их - священна жизнь заветов. 

 

Подумайте о том, чьи вы сыны

- Подумайте о том, чьи вы сыны.
Насечкой славы выбиты преданья
На скалах спин и серебре слезы
В ладонях мастеров. Самостоянья
Мощь и хлеб скупых желаний -
Наследие отцов. Но в пиршестве закланий
Забыты письмена, как бремя подаяний.

Подумайте о том, чьи вы сыны.
Был пахарь строг, за бороздой идущий,
Но коль земле вы больше не верны,
У семени нет всхода. День грядущий
В вас сбросит камень - вызов древних гор.
Седой Кавказ готовит приговор
Испившим кровь и стадо стерегущим.

Подумайте о том, чьи вы сыны.
Дух рыцарства хранившие веками,
Достоинства и доблести полны,
Отцы скрепляли пропасти телами,
Но никогда не оскорбляли дом
Раздором из-за веры, и теплом
Встречали путника. Да будет мир в исламе.

Подумайте о том, чьи вы сыны. 

Отчизна с вами у меня одна

- Отчизна с вами у меня одна,
Но кто над ней склонился с состраданьем?
Будь проклята сыновняя орда,
Что мать свою сдала на поруганье
Раздорам, алчности, на власть меняя честь,
На зависть- ум. И мертвых душ не счесть,
Чье тело - здесь и хищно, как пиранья.

Отчизна с вами у меня одна,
Но кто народ над пропастью оставил?
Не различить, где доблесть, где вина,
Где своды лжи, где погребенья правил,
Где мужество, где подлость. За измену
Своим святыням на земле геену
Получит мир, которым дьявол правил.

Отчизна с вами у меня одна.
Чума ли правит пиром, пир – чумой,
Ваш дом – во тьме. Объявлена война
Селеньям, памяти, истории родной.
Кто матерью рожден, не будет безучастен
К судьбе земли своей – но каждый к злу причастен.
Кавказский дом разрушит не чужой.

Отчизна с вами у меня одна.

 

Горька любовь, когда она сурова

- Горька любовь, когда она сурова,
И изголовья нет. На каменных горстях
Моей земли трепещет болью раненое слово,
Звучит надгробной горестью в вестях
О гибели, о жертвах, новых взрывах.
И тела нет, и грудь камней в разрывах,
И убивают с именем «Аллах».

Горька любовь, когда она сурова.
Всевышний ждет прозрения людей.
Над скорбью гор, как обещанье крова,
Над дерзостью и грязью площадей,
Над закоулками ошибок и обманов,
Над толпами заблудших и тиранов
Восходит Солнце в торжестве лучей.

Горька любовь, когда она сурова.
Но плодоносит спрос, ответное усилье
Рождая у земли. Под темнотой покрова
Напомнят корни о своем всесилье,
И прорастая сквозь усталость почвы,
Откроют чистоту и непорочность
Цветения.
Но впились в почву сорняки насилья.

Горька любовь, когда она сурова. 

Различьем звуков гармоничен хор

- Различьем звуков гармоничен хор.
Вобрал в себя мой край все краски мира,
Величие и быль кавказских гор
Поёт моя встревоженная лира.
Здесь небо спит у вечности в плену,
Орлы теснят в высотах пелену
Туманов первородности эфира

Различьем звуков гармоничен хор.
Органной мощью горы дню внимают,
Свирельной песней реки тешат взор,
И камни эхом звуки настигают.
В узде молчаний держат горы чувства,
Рождая песнь высокого искусства,
Где дух огня любовь к земле венчает.

Различьем звуков гармоничен хор,
Богат Кавказ различием народов.
Согласие и мир – счастливый приговор
Всесилием небес во время тяжких родов
Земли на свет провозгласил Создатель.
Здесь каждый смертный – сам себе ваятель,
Да будет камень только высшей пробы.

Различьем звуков гармоничен хор.

 
Где здесь тропа, которая бы шла к вершине?

- Где здесь тропа, которая бы шла
К вершине? - Она по дну сомнения скользит,
Куда, боясь падения, сползла,
Чтоб демонов незнания кормить.
Над ней склонился дуб, хранящий память дома,
И вдоль его корней, теплом земли влекома,
Поднимется тропа, чтоб над землей парить.

- Где здесь тропа, которая бы шла
К вершине? - Она у дома замерла на миг,
Где мать младенца на руки взяла.
Где воды льет серебряный родник,
Там у крыльца спит глиняный кувшин
Балхарских мастериц, там к теплоте морщин
Задумчивой земли цветок приник.

- Где здесь тропа, которая бы шла
К вершине? - Она по сердцу каждого идет,
Когда сон разума рождает разум зла,
И, сея боль, жнет равнодушья лед.
Она ведет к молитвам матерей,
К колосьям хлеба в таинстве полей,
Туда, где ласточка гнездо под крышей вьет.

Где здесь тропа?..

 
Твой крик пройдет, как ветер, по высотам

- Твой крик пройдет, как ветер по высотам,
Споткнется о незрячесть пустоты.
- Сверяю полнозвучье не по нотам –
По страсти невозможности мечты.
В раздорах вен нет права на разрывы,
Но разбухают кротостью нарывы,
Чтобы взорвать наследье слепоты.

Мой крик пройдет, как ветер по высотам,
И, сорванный восстанием ветвей,
Тоску по недопущенным полетам
Проверит непреложностью корней.
Но нет дороже участи иной,
Чем Долг хранить над страждущей землей -
Так нам дано быть выше и сильней.

Мой крик пройдет, как ветер по высотам,
По острию Кавказского хребта,
И Арарат откроет тайну Лота,
Ковчег отправит к пристани листа,
Осирис шлет папирусы ветров,
И Прометей к рождению готов,
И отвечают вечности уста:

- Мой крик пройдет, как ветер, по высотам… 

Здесь мука, но не смерть, - сказал Вергилий

- Здесь мука, но не смерть, — сказал Вергилий.
Могучим духом вздыблена земля
Твоих отцов, и крепостью усилий
Земли и неба, духом Шамиля
Взывает высь к единству поколений.
Ждут кряжи гор свет мира и прозрений,
Как высохшие реки ждут дождя.

- Здесь мука, но не смерть, - сказал Вергилий.
Ковчег спасенья ищет выси гор,
Но если взор от Неба отвратили,
Земля сама исполнит приговор.
Кавказ – ее дитя. Казбек, Эльбрус двуглавый,
Священный Шалбуздаг - сыны огня и славы,
Ее Мечеть, Храм Бога и Собор.

- Здесь мука, но не смерть, - сказал Вергилий.
Романья чтит собратьев по земле,
И опыт свой, и мудрость в изобилье
Дарует всем. Но помни о золе,
Которой варварство накрыло дым столетий.
Вулканы зла разбудят лихолетья,
Храни свой дом. Да будет свет во мгле.

- Здесь мука, но не смерть, - сказал Вергилий. 

Вы дали мне стать больше, чем собой

Вы дали мне стать больше, чем собой,
Суровый Дант, всезнающий Вергилий.
Высоким слогом принимаю бой,
Что Духу шлют бесславные могилы,
Вбирающие плоть греховных дел.
Забвение и прах – вот тягостный удел
Поводырей соблазнов темной силы.

Вы дали мне стать больше, чем собой,
Наследники великих вопрошаний.
Влекома вашей горестной судьбой,
Ищу в лесу блужданий и исканий
Завет преодоленья. В чистилище Кавказа
Дух выстоит, и гранями алмаза
Ответит снег вершин на пламя испытаний.

Вы дали мне быть больше, чем собой.
Пусть скован шаг, но речь моя вольна.
Мы все уйдем в забвенье чередой,
Но каждым смертным будет жизнь сильна,
Когда вину на время не возложат.
Пусть время своей совестью тревожат,
Кто родники земли испил сполна.

Вы дали мне быть больше, чем собой. 

Когда Вергилий мне являл воочью

Когда Вергилий мне являл воочью
Нетленность Данта слов, в изгнании рожденных,
Я в смуте дня и равнодушье ночи,
Пристрастная к свече, во тьме зажженной,
Ловила трепет дум ответною строкой.
И мне в изгнанье будто голос был: Открой
Печаль своей земли и дух непобежденный.

Когда Вергилий мне являл воочью
Живую жизнь, в которой нет границ
Пространствам, временам; когда пророчил
Страданьем Дант и доблестью страниц,
Мне будто голос был, как некогда поэтам:
Открой скорбь горестной земли, ее заветы -
У Слова лик Любви и крылья птиц.

Когда Вергилий мне являл воочью
Кромешный ад, чистилище пороков,
Я прозревала в тайне междустрочий
Земную боль поэтов и пророков,
И плач младенца слыша за спиной,
В стихах отозвалась земле родной,
Верна любви и чистоте истоков.